ВЕЩИЕ СНЫ СМОЛЕНСКИХ ЛЕСОВ.

«Нет в России семьи такой,
Где б не памятен был свой герой,
И глаза молодых ребят
С фотографий увядших глядят... »

- За павшего Василия, Григория, Павла, Владимира, Ивана, Алексея...

... Клавдия Сергеевна проснулась перед утром, когда в окошке ее хаты еле-еле забрезжил свет. На душе было не хорошо, и в голове крутилась дурная мысль. Поднялась. Оделась. Но ноги не слушались. Опять присела на краешек старой кровати, глаза блуждали по потемневшим от времени стенам, по горшочкам с цветами на подоконнике... А всему причиной был сон. И даже не столько сам сон, сколько понимание того, что он приснился с четверга на пятницу - значит, вещий.

Снилось, что пригласили ее на многолюдное собрание, но не сказали, по какому поводу. Она ходила среди людей разного возраста, спрашивала, что здесь будет. Но все, к кому она обращалась, почему-то не отвечали ей, а только молча смотрели на нее. Правда, они не разговаривали и между собой. Смотрели на нее, и, казалось, не слышали ее вопросов. Безмолвные, строгие лица и у взрослых, и у детей. И вдруг навстречу ей вышел... Павел! Такой же молодой, как тогда, когда провожала... Он ничего не говорил, и ничего не слышал, и смотрел на нее серьезно и спокойно. Смотрел так же, как много лет назад, когда перед уходом сказал: "Береги сына. Я обязательно вернусь...". Но сейчас он молчал. И лишь когда она произнесла: "Паша, здравствуй! Вот и ты… А почему здесь так много народа?..."

Он едва заметно улыбнулся, и глаза стали теплыми, как майское солнышко...

...Клавдия Сергеевна еще раз обвела взглядом комнату. И опять появилась ночная мысль: "Это к смерти. Видно, бог и меня, наконец, решил призвать к себе...". И подумав это, ей стало легче. Нет, страха у нее не было, к мысли о смерти она привыкла давно. Даже сразу после войны, когда ей всего-то двадцать пять было, она уже не боялась этой "Костлявой" - слишком много насмотрелась и передумала за последние четыре года. А в мыслях о муже, который наверняка погиб, а не пропал без вести, как говорилось в извещении, смерть тем более утратила пугающее обличие, и представлялась даже возможным облегчением и желанной встречей с Павлом. Но умереть было нельзя. Сынишка еще слишком мал, да к тому же так похож на отца, что Клавдия, усаживаясь по ночам на кровать, где сопел уснувший Коля, плакала и легонько гладила детские волосы, словно прикасалась к мужу. А днем прислушивалась к скрипам, к шагам за дверью, вглядывалась в спины приходящих мужчин, пока не убеждалась, что это не Паша.

Годы не спеша стекали, как вода по бревнам их хаты. Коля рос, а сердце все так же замирало и ждало: "А вдруг!..."

Смерти окончательно перестала бояться, да и думать о ней тоже, когда Николай подрос и пошел в ФЗУ, потом в армию, потом привел симпатичную девушку Олю и познакомил как с будущей женою. В скором времени женился. И хотя Оля не пришлась по душе Клавдии Сергеевне (как-то высокомерно разговаривала, говорила сухо, неискренне, не прислушивалась к советам даже мужа), но свекровь решила свое отношение не высказывать - может, еще все переменится. А когда родился внук Павлуша, в честь деда, забот прибавилось, да Клавдия все свободное время отдавала младшенькому. И лишь перед сном оставалась один на один с Павлом. Разговаривала с ним, советовалась. Думалось, что он ее услышит, а потом плакала. Плакала тихо, чтобы не разбудить внука...

И хотя с годами Клавдия полностью отвергла смерть для себя, оставив, лишь ее в своих тяжелых военных снах, но сама Старуха не уходила из дома Шкляевых. Она молча пряталась в доме в каком-то углу, следила за всеми и ждала своего часа. О себе она напомнила уже в шестьдесят третьем, когда Николая зарезали в городе, куда он ездил в командировку...

Смерть не только забрала сына, но и осложнила отношения с невесткой. Ольга каждый день была чем-нибудь недовольна свекровью: не так сделала, не так сказала, не туда поставила… Через год она уехала в город на завод и забрала трехлетнего внука. Теперь Клавдия лишь раз в неделю могла видеть продолжателя и кровиночку Павла и Николая, когда отвозила то овощи со своего огорода, то варенья-соленья, то немного деньжат, что "выкраивала" с колхозных трудодней. А летом семидесятого, когда Ольга гостила с младшим Павлушей у своей матери под Москвой, внук утонул...

Клавдия Сергеевна осталась совсем одна. И с тех пор даже стала ждать эту Костлявую, ждать своей очереди. Да и последние надежды узнать, что-нибудь о муже хотя бы место, хотя бы дату смерти - таяли с каждым годом. Везде, куда ни обращалась, встречала холодное равнодушие и казенные ответы. И все больше осознавала, что ее боль, ее поиски и ее верность Павлу почти никого не волнуют, а порою вызывают у людей недоумение и раздражение.

Но Смертушка не спешила ее призывать к себе и даже явно издевалась. Она не взяла Клавдию даже когда, годика через три после гибели Павлушки, "Пазик", в котором ехала Шкляева К.С. с двенадцатью односельчанами упал ночью в глубокий овраг. Три человека из пассажиров и водитель погибли на месте, восемь человек получили травмы различной степени тяжести и ожоги, и только пятилетняя девчушка и Клавдия отделались одними царапинами!..

... За последний месяц Клавдия Сергеевна много раз вспоминала тот сон. И каждый раз убеждалась, что Павел приходил за ней, а сон по ее душу. Но и теперь Смерть не спешила. Клавдия даже в молитвах стала просить всех святых, чтобы они услышали ее, и призвали поскорее из этой несуразной и несправедливой жизни.

- Матерь божья, прими душу, рабы своей, не позволь больше Жизни мучить меня. Я пережила даже внучка Пашеньку. Пожалей, наконец, и меня, дай умереть поскорее и увидеться с мужем моим, сыном и внуком... Прими рабу божью... Прими!..

Но Смерть, видимо, и сама устала преследовать женщину. Устала испытывать на прочность. Устала и сдалась...

Дня через два после первомайских праздников в старую хату Клавдии Сергеевны постучали:
- Баба Клава, прими телеграмму и распишись.
Девушка - почтальон протягивала бланк.
- Дочка, а ты ничего не перепутала? Клавдия Сергеевна даже растерялась. – Мне то и писать некому...
-Не ошиблась, не ошиблась, бабушка, - весело сказала почтальон. - Вас в Вязьму приглашают, баба Клава! Муж нашелся..

Сказала и сама осеклась, увидев, как по стеночке стала опускаться старушка, глядя на нее вдруг раскрывшимися до крика глазами...

... - За павшего Василия, Григория, Павла, Владимира, Ивана, Алексея, - отец Пантелеймон продолжал перечислять имена тридцати четырех из 1138(!) солдат и командиров, чьи останки были найдены в ходе той Всесоюзной Вахты Памяти "Вязьма 90". - ...За всех вождей и воинов на поле брани убиенных и всех без вести павших - господу по-мо-лим-ся-я!..

Молебен продолжался. И голос отца Пантелеймона далеко разносился над тысячной толпой и над Полем Памяти, что у села Кайдаково. На восьмидесяти шести гробах с останками наших солдат, которых мы тогда лишь через 45(!) лет после Победы предавали земле, лежали ржавые пробитые каски из лесов и болот. На 34-х гробах еще лежали белые листы с именами, которые тогда удалось прочесть, и еще на двух-трех из них лежали и фотографии молодых ребят. У одного из гробов стояла сухонькая женщина и тихо, не переставая, плакала. На листе бумаги было выведены данные солдатского медальона:

«Шкляев Павел Яковлевич, 1917г.р. Уроженец: Кировская область, Фалешский р-н., д. Савенцы.
Получить: Шкляевой Клавдии Сергеевне...»

Тогда же на Поле Памяти из тех, более чем тысячи ста погибших, мы, поисковики Ростовской, Калужской, Московской, Воронежской областей, Республики Мордовия, Карелии, Красноярского края, хоронили и двух земляков из Ростовской области. Тогда мы уже знали их имена:
«Горошко Григорий Иванович, 1920г.р., уроженец: Новочеркасск. Проживающего: г.Ростов—на-Дону, Сталинский р-н, 32-я линия... кв.7...» и
«Рухло Алексей Трофимович, 1909 г.р., уроженец: Ростовская область, Веселовский р-н, с/с Б.Таловск, д. М.Т.С...»

Единственное, что мы тогда не знали и не могли предвидеть, что там, в Вяземских болотах, мы начали писать первые страницы "Реквиема по СД-38" - реквиема о целой дивизии, укомплектованной уроженцами Ростовской области и без вести пропавшей летом - осенью 1941 года в лесах и болотах Смоленщины. Позже будут новые найденные имена земляков и неизвестные документы из архивов, новые истории и материалы в прессе. Но это будет позже...