"ВСТРЕЧА СПУСТЯ 56 ЛЕТ..."

В этой истории, как может показаться на первый взгляд, произошло много случайных совпадений, а, может быть это были мгновения удачи, а может, все то, что произошло, и называется провидением.

Начну с финала этой истории, 21 июня, на Поле Памяти, у деревни Красный Холм, в очередной раз происходило торжественное захоронение найденных на территории Вяземского района останков советских воинов, погибших в годы Великой Отечественной войны. Точнее было бы сказать, большая часть тех, кто лежит сегодня на Поле Памяти это бойцы и командиры Рабоче-крестьянской Красной Армии, попавших в страшное окружение под Вязьмой в октябре 1941 года. Для последующего повествования, чтобы понять трагедий одного отдельного Человека, одной семьи, необходимо, хотя бы коротко, рассказать о Вяземском окружении, о трагической и героической судьбе нескольких наших армий.

1.Окружение под Вязьмой в октябре 1941г.

30 сентября 1941 года немецко-фашистские войска приступили, как им казалось, к последней операции на своем Восточном Фронте - операции «Тайфун». Она должна была завершиться захватом Москвы и окончанием войны с русскими еще до наступления зимних холодов. Прорвав линию фронта в районе Брянска, немецкие танковые колонны устремились вглубь нашей обороны. 2 октября наступила очередь удара по советским войскам, расположившимся на линии городов Духовщина - Ельня - река Десна. В этот день, обращаясь к своим войскам, Гитлер заявил:

«Создана наконец, предпосылка к последнему огромному удару, который еще до наступления зимы должен привести к уничтожению врага... Сегодня начинается последнее, большое, решающее сражение этого года. Один из немецких генералов назвал окружение под Вязьмой, классической операцией для военных учебников. Действительно, это так и было. Наступлению предшествовала мощная артиллерийская и авиационная подготовка. Что-бы нарушить связь с войсками, 2 октября в день наступления немецкая авиация нанесла удар по штабу Западного фронта, который находился в Касне. Танковые клинья по огромным дугам двинулись в обход основных сил наших армий (на севере, по направлению: Духовщина - Холм-Жирки - Вязьма; на юге Спас - Деменск - Юхнов - Вязьма) и уже б октября (прошу обратить внимание на эту дату) прорвались к Вязьме, а на следующий день завершили полное окружение наших частей. Затем, по Москва - Минской магистрали рассекли окруженные группировки надвое, чтобы легче было их полностью уничтожить. И все это совершалось, как мне кажется, с немецкой точностью и деловитостью, четко, обстоятельно, чтобы не дать врагу опомниться и никого не выпустить живым из захлопнувшейся мышеловки.

А что же наши? А наши стояли насмерть на первоначальных рубежах обороны, цепляясь за каждый клочок земли, медленно отступая под напором немецкого железа и не смея без приказа Ставки (следует читать без приказа Сталина) отойти на другие рубежи обороны, хотя уже 4 октября кольцо окружения приобрело довольно ясные очертания. Предвидя надвигающуюся катастрофу, командующий Фронтом - Конев 4 октября докладывает Сталину о ситуации на Западном фронте, но определенного ответа на вопрос как быть дальше, а главное, разрешения на отступление он так и не получил. В условиях, когда судьбы нескольких армий висели на волоске, и все решали часы и минуты, командармы не услышали необходимого и спасительного приказа. Только 5 октября приказ об отступлении был утвержден Ставкой, а само отступление, в большинстве своем, началось еще позже - 6 октября. Несколько армий отступали к Вязьме, думая, что это еще наш тыл, а Вязьма уже была захвачена немцами и отступающие почти "добровольно" шли в этот "котел", тем самым петля окружения затягивалась еще туже, облегчая задачу немцам. Едва не попал в плен, тогда командующий 16 армией, будущий прославленный полководец, К.К.Рокосовский, ему было поручено организовать оборону Вязьмы. 6 октября, въезжая в город, он чуть было не столкнулся с немецкими танками. Сегодня в учебниках истории и другой популярной литературе, посвященной Великой Отечественной войне, о вяземском "котле" говорится в нескольких словах или вообще умалчивается. А ведь поражение Красной Армии под Вязьмой в 1941 году было одним из самых тяжелых за все годы войны. Чаще упоминаются армии, попавшие в окружение - это 19, 20 армии Западного и 24, 32 армии Резервного фронтов. Кроме названных армий в том хаосе отступления в окружении оказались части 16 армии, которые были переданы 20, часть сил 30, 33 и 43 армий и часть тыловых служб 29 и 22 армий. Сколько же их здесь было под Вязьмой рядовых, офицеров, народных ополченцев? Кто сможет когда-либо точно назвать эту цифру? По-моему убеждению, те цифры, которые иногда можно установить весьма приблизительные, как весьма приблизительно можно сказать, сколько капель куда разлетелось после удара по воде.

7-13 октября самые трагические и кровавые дни вяземских боев. Дороги, запруженные людьми, повозками, техникой. Войскам был отдан приказ идти день и ночь, темпом 70 километров в сутки. Беспрестанные налеты немецкой авиации и артиллерийский огонь - одно спасение - скрываться в лесах, но и там была смерть, полная неясность куда идти, где наши, где немцы. Фронт и тыл перемешались в этом "котле". Смертельно измученные боями, почти не имея боеприпасов, горючего и продовольствия, окруженные части еще пытались вырваться из немецких тисков. А когда и эта попытка, предпринятая в районе деревни Богородицкое, потерпела неудачу (вырваться смогли немногие) армии сражались с врагом насколько хватало их сил. Например, только деревня Селиваново в результате ожесточенных боев несколько раз переходила из рук в руки. И кто как мог, кому как повезло, мелкими группами просачивались из окружения, уходя на восток, на соединение с основными силами. Вот, что писал очевидец событий, командир 45 кавалерийской дивизии А.Т.Стученко о боях в районе деревень Стогово, Покров, Селиваново: -"Развороченная земля, усеянная трупами наших и немцев. Здесь же исковерканные повозки, орудия, машины. Раненые лошади, с низко опущенными головами, бродят по мертвому полю. А вокруг зловещая тишина. На две недели окруженные армии сковывали силы врага, который лихорадочно рвался к Москве. Нацисты не могли оставить у себя в тылу такие крупные силы противника и поэтому только после 13 октября вновь двинулись в наступление. 9 октября начальник имперского управления информации заявил о том, что "исход войны решен и с Россией покончено". В сводке немецкого командования сообщалось о грандиозных потерях русских: 67 стрелковых, 6 кавалерийских, 7 танковых дивизий - 663 тысячи пленных, 1242 танка, 5412 орудий. Это только то, что подсчитали немцы. А кому было считать тех, кто погиб, умер в окружении от ран, захлебнулся в болотах, сколько хладнокровно было достреляно в упор? Нам рассказывали старожилы, в одном месте немцы сделали переправу через реку из тел погибших солдат, и река потом еще три дня текла кровью. Суждено ли нам когда-либо узнать скорбную цифру погибших в этих боях? Говоря о Вяземском окружении (да и, кстати, не только о нем), когда речь заходит о военных потерях, постоянно упоминаются слова "приблизительно", "свыше", "около", "не менее".

Но ведь за этими неопределенными словами тысячи, десятки, сотни тысяч конкретных когда-то живых и здоровых людей, каждый имел фамилию и имя, мечты и заботы, родных и близких. О судьбах скольких окруженцев сегодня известно нам? Командарм 19 армии Лукин. генерал-лейтенант Болдин.... может быть, кто-то сможет назвать еще несколько фамилий. Но, все равно, эта цифра будет ничтожно мала в сравнении с количеством безвестно канувших в лету. И в тысячу раз удивительнее, когда спустя более полувека удается узнать о судьбе конкретного человека когда через столько лет находят бойцы поисковых отрядов пролежавший в земле медальон, когда не размывает водой и грязью написанные на бумаге Фамилии бойцов, когда откликаются потерявшие всякую надежду родственники погибших героев и, когда они приезжают на захоронение чтобы поклониться праху своих предков. Ну, ни удивительное ли и радостное событие? И я хочу рассказать об одной такой встрече, которая произошла у нас в июне этого года.

2. Счастливый день - 4 мая

Но уже теперь обо всем я буду рассказывать по порядку. 30 апреля 1998г. в районе деревни Селиваново началась очередная "ВАХТА ПАМЯТИ" По счету это была уже третья вахта, которая проходила в районе этой деревни. Хотя счет вахт здесь не имеет никакого значения - в этих местах уже десятки лет находят следы прошедшей воины находят останки солдат. Вахта началась весьма обнадеживающе, уже в первый день были найдены не только останки, но и солдатский медальон который сразу удалось прочитать. Нашел его Игорь Пронин, поисковик со стажем, вернувший из небытия ни одно имя и нашедший еще сотни погибших солдат. В этой вахте принимали участие не только вяземские отряды, но и отряды из Москвы, Подмосковья. Этот Факт также окажется немаловажным в дальнейшем.

Нашему отряду "Славяне" не везло с первого дня: мы мотались по лесам прослушивая миноискателем землю, исследуя специальными щупами все мало-мальски заметные углубления и ямочки, вскрывая окоп за окопом но так ничего и не находя. Вернее, конечно, попадалось ржавое железо времен войны, его здесь достаточно много, но самое главное, ради чего вся эта работа - останки незахороненных бойцов найти на удавалось. Мы приходили в лагерь уставшие и расстроенные, ведь знали наверняка - их здесь сотни лежащих в траншеях и болотах. Они ждут нас уже более полувека а мы проходим мимо, быть может, совсем рядом. Но проходил день, потом еще, и все безрезультатно.В день нашего отъезда 4 мая - мы отправились в район деревень Харькове - Кохоново. Пришли на место. Недавно вскрытый окоп, лежащие на бруствере рядом противогаз, остатки обуви и другая мелочь как бы призывали нас: "Ищите ребята!". Здесь можно найти то за чем вы пришли. К слову сказать, я не знаю как у других, но со мной постоянно происходят следующие метаморфозы: если в течение одного, другого часа ничего интересного не попадается моментально накатывается усталость, даже лень, но стоит только обнаружить еще невскрытый окоп, или "постучать" щупом в земле что-то похожее на звук удара по кости, иди вдруг раскопать останки погибшего бойца, как моментально улетучивается вся усталость, и ты уже готов копать и перетирать землю, не обращая внимания на время, жару и дождь, комаров и прочее. Поэтому негласный призыв окопа подействовал так, как это и должно было быть - все с энтузиазмом принялись за работу. И новые разочарования - часы работы и без результатов. Погрустневшие и вялые Фигуры поисковиков перемещались от дерева к дереву. Сели перекусить, обмениваясь мнениями, что делать дальше, до отъезда оставалось несколько часов, а мы так еще ничего не нашли. Решили - идем в Харькове, может там повезет. В конце этой невеселой беседы подошли еще двое наших ребят - Михаилов Валерий и Морозов Игорь. У них была обнадеживающая информация: недалеко от места, где мы работали они «назвонили» два окопа, и нужно было их проверить. Необходимо немного пояснить. Когда миноискатель обнаруживает в земле какой-то металлический предмет, в головных телефонах раздается звон (почему поисковики и говорят «назвонил»), по продолжительности и силе звука можно предположить размер лежащего в земле предмета. А проверить окоп нужно было потому, что рядом с железом не всегда (чаще всего наоборот) могут находиться человеческие останки, подсумок с патронами, противогаз, пуговицы, застежки ремня или другая железная вещь может навести поисковика на след лежащих в земле останков. Но железо может лежать и просто само по себе. На вахте один боец московского отряда последними словами ругал свой иностранный миноискатель, потому что тот, на метровой глубине "засек" железо, которое оказалось стреляной гильзой. И все равно будешь копать и перетирать землю, пока миноискатель перестанет реагировать на металл и совершенно неважно сколько раз для этого потребуется перевернуть лопату с землей. Время поджимало - скоро возвращаться в лагерь, а идти вновь "пустыми" совсем не хотелось.

Возникла дилемма: пойти проверить эти окопы ("А вдруг, там ничего не будет?") или сразу, не теряя лишнего времени, рвануть в Харькове, чтобы и там хоть немного поработать. После раздумий и различных доводов командир Михаил Егорович Акимов выбрал золотую середину - вначале проверим окопы, и если там ничего нет, - идем в Харькове. Сейчас, по происшествию месяца, когда я мысленно возвращаюсь к той ситуации, удивляюсь тому, с какой легкостью мы могли уйти от поджидающей нас удачи. Дочь капитана Амбражевича, Надежда Анатольевна сказала мне, что это и была рука провидения.

Немного попетляв по лесу, подошли к одному найденному, как казалось, окопу. Весной, когда трава еще не поднялась, продолговатые углубления видны достаточно четко. Я стал разгребать сухую листву и ветки деревьев, как почти сразу в этом лесном мусоре попалось то, что осталось от солдата времен В.О.В. «Наконец-то! Слава Богу!» - лично я в тот момент готов был благодарить кого угодно, за посланную удачу. Мгновенно появилась куча желающих включиться в работу. Здесь вновь необходимо сделать небольшое отступление. Наверное, со стороны, кому-то подобная ситуация может показаться не совсем нормальной, даже кощунственной. Группа людей находитв лесу останки человека и кричит от радости. Но в этом и есть специфика поисковой работы - найти останки бойца, медальон, по-человечески перезахоронить, по возможности вернуть имя - вот вершина поисковой работы, мечта и счастье любого настоящего поисковика.

Итак, нам было ясно - здесь, можно найти погибших солдат, поэтому никуда не идем, работаем, пока не вытащим отсюда все. Кстати и во втором окопе, он был немного дальше, тоже оказались останки, но медальона там небыло. Взялись за лопаты и ножи. Поисковая работа требует особой тщательности, чтобы ничего не пропустить, земля осторожно копается ножом, а затем каждый кусочек бережно перетирается руками. Иногда, выкапывая бойцов, приходится стоять на коленях (так копать наиболее удобно) по несколько часов. И пусть не в храмах, а так, в лесу под жужжание комаров мы замаливаем свои грехи и выпрашиваем прощение у павших. Я не буду детально описывать сам процесс раскопок. Остановлюсь только на некоторых, как мне кажется, наиболее важных моментах.

1. Останки лежали неглубоко - приблизительно на штык лопаты, поэтому, я не назвал бы найденное место окопом. Скорее, это была неглубокая ямка или воронка от гранаты, куда после боя стащили тела убитых. По некоторым признакам мы определили, что в раскопе находились останки трех человек.

2. В раскопе мы обнаружили 2 медальона. Упорно искали третий, но так и не нашли его. С трепетом и дрожью в руках вскрыли первый, и, о счастье, в эбонитовом футляре, вымокший, скрученный в трубочку бумажный бланк медальона, это и есть так называемый, солдатский "смертный", содержащий данные о бойце и его родственниках. Затем нашли второй. И с какими же чувствами осторожно открыли его, предварительно очистив от грязи. Медальон тоже был полны и (еще одна удача!), но мокрая бумага в нем была иссиня-зеленой. Сначала мы даже огорчились, думая, что вода размыла буквы, и медальон останется непрочитанным.

3. В кармане, рядом со вторым медальоном нашли несколько монет, патронов от пистолета ТТ. Патроны навели на мысль, что это офицер. Еще одна находка - знак отличия времен начала войны, так называемая "капитанская шпала" и значок "Отличник РККА". Поэтому найденного бойца мы сразу прозвали "капитаном". На черепе "капитана" в районе лба было ровное, круглое отверстие, такие отверстия оставляют пули. Скорее всего, немцы добивали уже раненного в упор. Теперь нужно было скорее идти в лагерь - В кармане нашего командира отряда лежали 2 медальона, они ждали своего прочтения.

И вот мы уже в лагере, в палатке. Заранее приготовив бумагу, ручку, иголку и даже лупу мы приступили к самой трудной и заветной операции - расшифровке медальона. Хотя как понимать расшифровку. Каких-то особых номерных кодов у наших бойцов не было. Сам "смертник" заполнялся бойцом, но за долгие годы в медальон могла попасть влага, бумага могла сгнить, поэтому прочитать весь медальон это тоже большая удача. Чаще, по доступным для прочтения буквам, можно установить инициалы, часть фамилии или имени, звания и другие данные. Сколько же уже было этих не прочитанных до конца медальонов! Нужно видеть эту картину - несколько взрослых мужчин, склонившись друг над другом, затаив дыхание и вытянув напряженно шеи, наблюдают, как осторожно раскручивается солдатский медальон. Эта операция сравнима с работой хирурга, поэтому выполнял ее поисковик с огромным опытом -наш командир Акимов М.Е. Но вначале нас вновь ждало большое огорчение, первый медальон никак не хотел раскручиваться. Мокрая бумага рвалась, расползалась, хотя вся работа проводилась иголкой и очень-очень осторожно. Но самое печальное прояснилось позже - медальон был не заполнен. Я слышал, что во время войны у солдат было поверье - если заполнить медальон, тогда обязательно убьют. Поэтому очень часто в найденных медальонах поисковики не находят ничего. 57 лет назад теперь уже безвестный солдат остался верен этой традиции, которая не спасла его, а имя солдата пропало в вяземской земле навечно. Помня, что второй медальон размыт водой, мы, было, пали духом. Но удача, лишь на миг, отвернувшись от нас, вновь повернулась к нам лицо. Раскрыв медальон, мы поняли, что ошиблись. Во-первых, главный листок был обернут для верности еще одним. Во-вторых, заполненный химическим карандашом медальон, действительно был чуть размыт, но буквы были видны. Кто что мог разглядеть, стали читать, повторяя по несколько раз проявившиеся сочетания букв. Перед глазами открывалось: "Иванович", "город Майкоп", "...арскии край", "19.. года рождения", "Анатолии". Долго не могли прочитать фамилию, ее прочитали последней. И первоначально медальон прочитали так - Амбрашевич Анатолий Иванович, звание - старший лейтенант, год рождения 1910, адрес - РСФСР, Краснодарский край, Адыгейская автономная область, город Майкоп, ул. Больничная дом. К), адрес семьи - Амбрашевич Иван Матвеевич, РСФСР, Краснодарский край. Адыгейская автономная область, город Майкоп. Призван Ростовским РВК. Еще позже, когда бумага подсохла, и буквы проявились достаточно четко, мы исправили только одну допущенную нами ошибку. Фамилия старшего лейтенанта была Амбражевич Анатолий Иванович и соответственно фамилии отца Амбражевич Иван Матвеевич. Редкая удача - удалось прочитать весь медальон, оставался неясным один вопрос - в медальоне было указано звание старший лейтенант, а мы нашли "капитанскую шпалу"? Хотя тут же была выдвинута, наверное, правильная версия: офицеру было присвоено очередное звание, а исправить в медальоне он не захотел или не успел. И опять странное совпадение. С погибшим капитаном мы были почти ровесниками - по возрасту нас разделял приблизительно год. И мне подумалось, какова бы была моя судьба в том проклятом 41-ом. Наверное, она была такой же, как и капитана Амбражевича, как и многих сотен тысяч других пропавших без вести на этой войне.

С чувством выполненного долга мы отправились теперь домой. После нашего отъезда, в лагерь, приехала съёмочная группа с РТР. Нас предупредили, что 9 мая в программе "Вести" на канале "Россия" будет сюжет. В день Победы я не отходил от телевизора, ожидая сюжета о нашей вахте. И вновь, случайность это или нет, можно гадать сколько угодно, но тот небольшой телеотчет увидели и родственники найденного нами старшего лейтенанта Амбражевича. В конце этого репортажа был дан список из 5 Фамилий прочитанных на вахте медальонов. Потом мы узнаем, что семья, особенно жена, все послевоенные годы ни прекращала поисков пропавшего без вести капитана Амбражевича. Десятки лет никаких результатов и полной неизвестности пересеклись с тем коротким репортажем. И вновь хочется воскликнуть: "Ну, ни удивительное ли это событие!". Почти сразу родственники вышли на Вязьму и связались с директором центра "Долг" Куликовских Н.Г., чьими стараниями и заботами проводилась эта и многие другие вахты. Она и сообщила нам о предстоящей встрече.

3. Встреча спустя 56 лет

Я перехожу к самой волнующей и интересной части моего повествования. Хотя, наверное, простому обывателю, замученному сантабарбарами и прочей современной чепухой, эта история покажется совершенно обыкновенной и пресной.

Что ж, вполне возможно, тем более похожих или подобных историй во время войны и после нее было, наверное, предостаточно. Но для нас, бойцов поискового отряда "Славяне", все происшедшее имеет особую ценность, потому что именно мы, спустя более полувека, смогли поставить еще одну маленькую точку в оборванной неизвестной судьбе Человека, который в те далекие военные годы погиб на нашей земле, нам удалось встретиться с родственниками "нашего капитана" (теперь для нас он всегда останется нашим), увидеть красивое волевое лицо Человека, чьи останки мы извлекли из раскопа в лесу под Вязьмой, узнать не только его фамилию, но и его жизненный путь и его последние известные слова (об этом расскажу еще впереди) и поэтому, конечно, все это уже не сможет стереться в нашей памяти и останется с нами на всю жизнь. Но меня преследует еще одна мысль. Может быть, оттого, что судьба капитана Амбражевича и его семьи весьма, как это не прискорбно, типична для военной поры, все-таки, пусть спустя много лет, он все равно отозвался, имеет огромноезначениедля тех, кто до сих пор не знает о судьбе своих близких, сгинувших в годы войны. Мать рассказывала мне, что моя бабушка так и не знает о судьбе своего мужа. моего деда Куликова Павла Степановича, который пропал без вести, возвращаясь в часть из госпиталя. И счастливое, если это можно так сказать, завершение для одной семьи зажжет огонек надежды для других семей.

6 июня произошла эта волнующая и долгожданная встреча. И, хотя, семья капитана Амбражевича шла к ней 56 с половиной лет, а наш отряд "Славяне" менее месяца, это не уменьшало само ожидание встреч и. К нам в Вязьме приехали две дочери - Надежда Анатольевна и Вера Анатольевна, другие родственники, приехали все, кто смог, чтобы наконец-то узнать о судьбе своего отца, увидеть его последнее пристанище и забрать солдатский медальон, написанный его рукой. Они привезли много фотографий, в том числе и фотографию, сделанную в мае 1941 года, за месяц до войны. Дочери рассказали нам все, что им было известно об отце. А знали они о нем из рассказов матери, Амбражевич Марты Сидоровны, которая не дожила до такого важного для нее дня всего полгода. В свою очередь, о последних днях, а может быть часах или даже минутах, жизни капитана Амбражевича, ее мужа, ей рассказал водитель Николай, к сожалению, фамилию она не запомнила. Он был с ним в том окружении и последний видел его живым. Сам водитель в октябре 1941 года попал в плен, выжил, вернулся и уже после войны разыскал семью и рассказал все, что помнил и знал.

По просьбе родственников мы отвели их на то место, где 4 мая миноискатель Игоря Морозова отозвался на зов железа, на зов пропавшего без вести капитана Амбражевича и двух его товарищей. Но в начале была скромная встреча - знакомство в лесу, где во время вахты стоял поисковый лагерь, и была, как когда-то во время войны кружка водки по кругу за помин души. Последние капли из этой кружки были вылиты в землю для всех еще не найденных и лежащих в ней погибших защитников Родины.

Так что же это был за Человек - капитан Анатолий Иванович Амбражевич? Он родился в 1910 году в городе Майкопе в интеллигентной семье. Отец, Иван Матвеевич, был учителем химии, директором гимназии, преподавал в Майкопском педагогическом институте. Мать, Вера Ивановна, преподавала русский язык в начальной школе. Сам Анатолий Иванович, как рассказывала его дочь, Вера Анатольевна, был смелым, решительным, даже отчаянным человеком. До войны он окончил Армавирское танковое училище, стал офицером Красной Армии, женился. Уходя на фронт, оставил дома жену 27 лет и двух маленьких дочерей. Перед уходом он сказал жене, чтоб берегла детей и еще сказал пророческие слова, которые сбудутся спустя 56 лет: "Я в плен не сдамся, но не пропаду без вести, меня найдут поэтому медальону". С самого начала войны, уже в июне, старший лейтенант Амбражевич был на фронте, служил в 102-й танковой бригаде.

К сожалению, о судьбе 102 танковой бригады в первые месяцы войны я узнал слишком мало. Из литературы у далось выяснить следующий факт: во время Смоленского сражения эта бригада входила в состав 24 армии Резервного фронта и принимала участие в Ельнинской операции, по ликвидации так называемого Ельнинского выступа. Операция проходила 30 августа - 5 сентября. В ходе этих боев родилась советская гвардия, многие бойцы и командиры отмечены наградами. Может быть, именно за Ельню старшего лейтенанта Амбражевича повысили в звании? Но даже если это предположение не верно, факт повышения звания в трагические месяцы 41 года, по-моему, говорит о многом. Из той же литературы я узнал, что после окончания Смоленского сражения командование 24 армии откомандировало в тыл группу офицеров для пополнения материальной части танков. Наверное, в эту группу офицеров попал и капитан Амбражевич.

Получив все необходимое, он отправился обратно на фронт. Верен присяге и выполняя приказ, он ехал навстречу соей смерти, ехал в этот кровавый Вяземский "котел", из которого тщетно пытались вырваться окруженные армии. "...Безумству храбрых поем мы песню!..." Молодая девушка, которая была в этом окружении и также знала капитана Амбражевича, после войны тоже рассказала жене Марте Сидоровне, что знала. Она вышла из этого окружения почти седой и говорила, что не видела ничего страшнее того, что происходило в этом горячем кольце. Самое поразительное то, что капитану Амбражевичу удалось выполнить приказ - он прорвался. Только, я думаю сейчас, его подвиг его подвиг вряд ли кто мог тогда оценить, а главное, привезенные им детали и запчасти, скорее всего уже не были нужны кому-то. В последние дни окружения всем был дан приказ уничтожать все ценное, взрывать все, что нельзя унести, чтобы не оставить врагу, прятать знамена и документы и прорываться к своим, имея минимум необходимого.

Как вспоминал водитель Николай, они остановились в лесу. Капитан Амбражевич ушел вперед и через некоторое время водитель услышал слова своего командира: "Николаи, скорее иди сюда!" Он прибежал на то место, откуда раздался голос, но там никого не было, он осмотрел все, ко так ничего и не обнаружил. Позже Николаи попал в плен. Попытаемся представить себе, что могло произойти. Может быть, капитан увидел немцев и хотел проследить за ними, а может, он просто попал в засаду. Но предположение, что его добивали потом, говорит, что сдаваться в плен он не собирался. Так оборвалась жизнь капитана Амбражевича. В начале войны, тем более в окружении, было не до наград, поэтому, наверное, только значок "Отличник РККА", найденный рядом с медальоном, был единственной наградой молодого тридцатилетнего капитана. На долгие годы судьба Анатолия Ивановича Амбражевича оставалась неизвестной ни для семьи, ни для кого вообще. В мае 1998г. в лесу у деревни Харькове родственники погибшего просили нас показать еще обломки разбитой машины, которая действительно находилась недалеко от места, где были найдены останки. Как знать, может быть, именно в этой машине в октябре 1941 года по этому же лесу ехал капитан Амбражевич?

А жена продолжала ждать, берегла детей. Однажды, во время авианалета, бомба попала в дом, где она укрывалась вместе с детьми. Взрывной волной ее выбросило на поверхность, при этом, при этом были перебиты шейные позвонки, и голова падала то на грудь, то запрокидывалась на спину. Остальных засыпало. Окровавленная, поддерживая одной рукой голову, она рыла землю и все-таки спасла своих детей! Под обломками дома осталось все имущество и в том числе письма мужа с фронта. Потом была Победа. Но она продолжала ждать, посылая запросы и письма в разные инстанции, с одной лишь просьбой, сказать что-либо определенное о судьбе ее мужа. Но, кроме, наверное, самого страшного ответа "пропал без вести в октябре 1941г. в боях под Вязьмой" ничего не было. Каждый год с фотографией мужа Марта Сидоровна приходила 9 мая в парк Горького на ежегодные встречи ветеранов Великой Отечественной войны, в надежде разыскать однополчан мужа или, чтобы кто-нибудь вдруг узнал его по фотографии и смог бы рассказать ей что-то еще. Шли годы, а она все возвращалась в то трагическое лето 1941 года, когда провожала мужа на фронт, когда в последний раз видела его живым. Она не умела писать стихи, поэтому то, что бесконечно болело в ее душе выплеснулось наружу в несовсем четкой и правильной стихотворной форме. Но вчитаемся, вдумаемся в эти нехитрые, но правдивые строки - за ними боль разлуки и потери любимого человека. Читая эти стихи, ее боль воспринимаешь сам.

Проводы.

41 год, год тревог, год слез
Мне часто снится та июньская лунная ночь
И тот маленький паровоз,
Что увозил эшелон с бойцами на фронт.
Помню, как за эшелоном я бежала
И платочком махала,
А эшелон все дальше и дальше уходил,
Бежать уже больше не было сил,
И стук колес уже не слышен мне был.
Остановилась я у телеграфного столба,
А слезы, как ручьи бежали по моим щекам.
С трудом я до дома добрела, пришла и села у окна,
А волшебница луна спрашивает меня:
"О чем грустишь, мое дитя?
Может, кто обидел тебя, или нет друга у тебя?"
Ночь мучительная прошла
Каждое тро почтальона встречала у крыльца,
Почтальон был другом моим,
Он с фронта письма приносил.
Но переписка недолгой была, от июня до октября.
Старые письма перечитывала я,
В каждом письме пишет:
"Детей сбереги, любимая моя!"
Детей сберегла, а вот тебя не дождалась
И не знаю, где могила твоя,
Куда могли бы венок положить
И горькую слезу над могилой пролить.
Шлю проклятье фашистам за смерть твою.
Женщины мира, боритесь, чтобы
На нашей планете больше не было войны.

Когда 21 июня на Поле памяти засыпали братское захоронение, в котором теперь будут покоиться останки капитана 102 танковой дивизии Амбражевича Анатолия Ивановича. Его дочь Надежда Анатольевна сказала мне о том, что совсем не случайно мы обнаружили захоронение, где лежал ее отец. "Мать умерла, так и не дождавшись никаких известий об отце, и там, на небесах души их встретились, и именно они указали вам, тогда в мае, куда нужно идти". Может быть, так оно и есть...

Церковь утверждает, что если останки человека не предать земле, как того требует обычай, то, что душа этого человека будет метаться и маяться среди живущих людей до погребения. Если так, то 21 июня 1998г. душа Анатолия Ивановича Амбражсвича спустя 56 лет должна обрести долгожданный покой в братской могиле на Поле Памяти под Вязьмой. А Вера Анатольевна и Надежда Анатольевна перед отъездом домой обещали, что теперь будут наведываться к нам достаточно часто, так как Вяземская земля стала для них теперь священным местом. Здесь, наверное, можно было, и поставить точку. Но за все это время меня постоянно преследовала одна мысль. Для скольких бы тысяч семей наша земля стала священной, если бы удалось узнать и восстановить пофамильно всех, кто лег здесь костьми в кровавом октябре 1941 г. Но самое скорбное и страшное то, что такой список никто и никогда не сможет составить. Из 255 бойцов, похороненных на Поле Памяти в тот день, удалось установить имена только десятерых.

4. Послесловие

Пришел новый поисковый сезон. Десятки отрядов отправились в леса на тяжелую и изнурительную работу, чтоб, если не закончить совсем. то хотя бы приблизить насколько это будет возможно окончание той отгремевшей войны. И даже возвращаясь после вахт и походов в уют и комфорт современных квартир, поисковики все равно остаются там, в лесах, вместе с лежащими еще в земле павшими. Вместе с ними они держат фронт и горят в огне того страшного Вяземского окружения. И я, зная, что нить, которая связывает нас, никогда не оборвется.

Стихи посвящаются всем защитникам Родины, погибшим под Вязьмой в октябре 1941 года.

Они под Вязьмой полегли,
А сколько точно, кто же знает?
Стояли насмерть, как могли,
Москву собою заслоняя.
В кровавом Вяземском котле
Той осенью, в том сорок первом,
Не оставалось на земле
От взрывов мест живых, наверно.
Им вышла страшная судьба -
Лежать и зарастать травою,
Была не слышна их мольба,
Ведь окруженцы - не герои.
И до сих пор, и до сих пор
Мы каждый года лесах находим
Бойцов, дострелянных в упор
И все хороним, все хороним...
И русская берет тоска
От боли этой, как от хмели...
Простите, братцы, что пока
Не всех мы вас найти сумели