Контакте №1 (31) Май 2000
Оставшийся в живых
Александр Орлов
Как давно это было. И как недавно. Пока живы те, кто это пережил, живо и то время. Их немного осталось - ветеранов Великой Отечественной. С каждым годом остается все меньше и меньше. Как будто уходят они в последний бой и не возвращаются. Они были героями. Время героев проходит...
Тот, о ком я хочу рассказать - летчик, герой Советского Союза. Похоже, само это звание было придумано
для летчиков. Пускай не обижаются на меня танкисты, артиллеристы,
пехотинцы и моряки, но среди летчиков Героев больше всего. Один
из них - Шпуняков Сергей Павлович, 1922 года рождения, уроженец
деревни Слутка Новгородского района, полковник в отставке. Истребитель.
Воевал в составе 402-го полка, самого результативного истребительного
полка советских ВВС в годы Великой Отечественной войны.
Само место рождения во многом определило судьбу мальчишки из
Слутки, потому как стоит эта деревенька на высоком волховском
берегу напротив Кречевиц. А в Кречевицах аэродром прописался
с 1927 года. Трудно было при таком соседстве не заболеть авиацией,
да и время было такое - авиационное. Профессия летчика была в
те годы самой популярной. В Кречевицах самолетный гул стоял с
утра до вечера, и с утра до вечера окрестные мальчишки заворожено
следили за полетами.
После школы Сергей попал в пятерку выпускников , отобранных для
поступления в Сталинградское авиационное училище летчиков. Вступительные
экзамены из всей пятерки сдал только он. Сдал на удивление легко.
Мать очень не хотела, чтобы сын летал. Она осеняла его крестом
и плакала. Пришлось Сергею схитрить, чтобы утешить материнское
сердце: сказал, что идет учится на техника и в воздух - ни ногой!
Потом она все узнала, но это было потом...
Уже после войны полк, где Шпуняков был командиром эскадрильи,
прислали на переучивание не куда-нибудь, а в родные Кречевицы,
Дом родительский на другой стороне Волхова - рукой подать, только
на лодке переплыть. Командование позволило Сергею жить дома,
а не в казарме. Осваивать предстояло новейший по тем временам
реактивный истребитель МИГ-15. Когда программа переучивания была
закончена, капитан Шпуняков попросил разрешения на полет по собственному
плану. Командир разрешил. Если бы мама знала этот план...
После взлета Сергей перешел на бреющий над руслом Волхова. Скорость
- 900 км в час, высота - 10 метров. Со свистом пронесясь над
водой, стремительная машина свечой пошла в набор. Иммельман.
Петля. Отвесное пикирование.
В мамин огород... Из пикирования снова на бреющий, и - посадка.
Красиво получилось. Через час после посадки уже был дома. Войдя,
увидел беспрерывно крестившуюся мать, на ней лица не было. Она
до смерти напугалась, увидев падающий в огород истребитель. Не
могла мать и представить себе, что это Сергей сдает ей экзамен
на летное мастерство.
Летное училище Шпуняков окончил в самый разгар войны, в июле
сорок второго года. К моменту окончания налет равнялся семи часам.
Чтобы хоть чуть-чуть прочувствовать, что это такое, запишитесь
на курсы по вождению автомобиля, наездите десять часов по автодрому,
а потом суньтесь на оживленную городскую улицу, тут все и поймете.
Правда самолет еще и летает...Десять часов в дополнение к налетанным
в училище набрал в запасном полку. В неделю давали один полет,
остальное - наряды, уборка картошки, караульная служба. Летание
для новоиспеченных истребителей было далеко не на первом месте.
Видимо предполагалось, что в бою научатся. Там и учились, если
везло, а если нет, то сгорали недоученными. Только немцы зачем-то
заставляли своих молодых летунов, прежде чем по-настоящему “на
крыло становиться”, часов по 300 налетать. Только тогда можно
было считать птенцов оперившимися и готовыми к бою. Расточительными
были фрицы, на бензине и матчасти не экономили. Наверное, еще
и поэтому войну проиграли...
Из Вольска, города на Волге, где в запасном полку ума-разума
добирали, попал Шпуняков в Люберцы. Там формировался истребительный
корпус Евгения Савицкого. Вскоре пришел приказ лететь на юг,
где пахло жареным больше, чем где-либо. В перелете не обошлось
без приключений. Один из полков корпуса, следуя за лидером, пришел
прямохонько на немецкий аэродром в Таганроге. Командир эскадрильи
Егоров, его заместитель Единархов и еще один летчик успели приземлиться
прямо в лапы фашистам. Еще трое на посадку зашли и грохнулись
дымящимися обломками под огнем немецких зениток. Не успели повоевать
ребята. Егоров пытался из пистолета отстреливаться, убил двух
немцев, но его и замкомэска застрелили. Погиб и севший с ними
пилот. Потом , когда Таганрог освободили, местные жители рассказывали,
что погибших летчиков немцы похоронили как героев с воинскими
почестями.
18 апреля 1943 года прилетели в Краснодар. Соседями по аэродрому
оказались летчицы женского бомбардировочного полка Евдокии Бершанской.
Отважные “бомберши” были ровесницами вновь прибывших рыцарей
неба, но в отличие от них успели понюхать пороху, и каждая имела
на груди по ордену, а то и по два. Стыдно было перед девчонками.
Здоровые мужики еще неба толком не пробовали, а тут такие боевые
красавицы - и воевали, и погибали. Надежда была только на то,
что скоро в бой, и война заслуги подровняет. Если повезет...
Первый боевой вылет назначили на 20-е. Утром командир полка построил
всех и выступил с напутственным словом. Сказал, что кому-то из
них суждено дожить, долететь до Победы. Еще сказал, что от их
аэродрома до Берлина 2130 километров. Этот день запомнился Сергею
на всю жизнь.
-Нам сказали, что летим на прикрытие штурмовиков. Для этого
две эскадрильи должны перелететь на их аэродром. Перелетели.
Илы новенькие стоят. Командир штурмовой авиадивизии, ставя задачу
на вылет, упирал на то, что обстановка тяжелая, обязательно будут
воздушные бои. Если штурмовики по вине истребителей кого-нибудь
потеряют, то ведущему истребителей - расстрел! Чего и говорить:
“ласковые” речи, настраивающие на боевую работу. Мы и не воевали
еще, а тут такое: выходит, что если немцы не собьют, то свои
расстреляют. Энтузиазма нам такие речи не добавили. Рядом стоял
летчик Калинин, смотрю: его колотит всего и зубы лязгают. Он
и погиб тогда, в первом бою. У меня одна мысль: сбить хотя бы
одного. На самолете пушка и два пулемета. Правда, я по воздушным
целям еще не стрелял, но в воздухе разберемся. У меня не было
боязни. Еще вечером перед вылетом написал домой письмо: не волнуйтесь,
лечу в бой.
Взлетели. Связи нет. Ни между собой, ни со штурмовиками. На самолете
Шпунякова приемник стоял, но настроить его не успели. Полная
тишина в эфире. Вдобавок не оговорено взаимодействие с “горбатыми”.
На грозные речи времени хватило, а на согласование действий штурмовиков
и истребительного прикрытия не осталось. Приказ один: идти рядом!
Если что, грудью заслонять! В общем, связаны по рукам и ногам,
а ведь истребитель только тогда истребитель, когда у него есть
свобода маневра. А тут и маневра нет, и связи. Настроение у многих:
прощай Родина... Под крылом между тем плывут кавказские горы,
Сергею Пушкин вспомнился: “Кавказ подо мною, один в вышине...”
Истребитель ведь и действительно один на один с небом, с самолетом.
Высота - 3500. С такой высоты далеко видно. Перед вылетом, кстати,
сказали, что пойдут они на спасение десанта Цезаря Кунникова.
Горы перевалили, на высоте 1500-2000 метров подошли к Цемесской
бухте. Видно как внизу бой идет. Горит Новороссийск, все там
в дыму. Звуков боя в кабине не слышно, все как в немом кино,
если про рев мотора забыть...
Слева вывернулись два “месса”. Идут на одной высоте с нашими
самолетами. Сергей своему ведомому попытался дать знать, чтобы
прикрыл, но тот не прореагировал. А немцы между тем пристраиваются
ему в хвост. Каким-то чудом вывернулся Шпуняков, сам в хвост
109-ым зашел. Гашетку надавил, а оружие молчит. С предохранителя
забыл снять, команды на то не было. А мог бы фрицев на землю
проводить запросто. К цели подошли на высоте 1500 метров. Внизу
засверкали огоньки. Сначала в стороне от самолетов распустились
диковинные бутоны. Стреляли зенитки. Через мгновение среди самолетов
зловещие цветы расцвели: проблеск взрыва, шапка дыма, осколки
по сторонам. Вдруг - треск! Самолет кверху колесами. Мысль одна
- готов! За машиной белесый шлейф бензина - бак пробит. Правда,
огня нет. Ручку управления тронул, машина реагирует на движение
рулей. С левым креном вывалился из боя, самолет управляется плохо,
но летит. Едва успел Сергей в себя придти, как снова увидел пару
Ме-109. Идут на встречнопересекающемся курсе под две четверти.
Попробовал самолет довернуть, чтобы в лобовую атаку зайти, не
получается. От “мессеров” трассы, в воздухе закручиваясь, к раненому
Яку тянутся. Картинка красивая, залюбовался - интересно. Через
мгновение - удар по кабине, как кнутом. Як свалился в штопор,
закрутилась земля! И опять удалось Шпунякову своего побитого
“коня” выправить. Хромает, но держится за воздух самолетик! Немцы
отвалили, видимо решили, что угробили советский истребитель.
Их фото кинопулеметы четко зафиксировали попадание и срыв Яка
в штопор. Фрицы Сергея явно себе в счет побед записали, как,
кстати, и многих других, кто на фотографии эффектно получился...
Шпуняковский Як на выходе из штопора высоты изрядно потерял. Выровнялся над
самым морем - барашки волн видно. Мотор тянет, даже крен выровнялся. Дело в
том, что вторая пара немцев Сергею самолет “подрихтовала”. От попадания зенитного
снаряда у него в левой плоскости дыра образовалась, баланс нарушился, машина
все норовила в сторону левой плоскости свалится. А “мессера” у правой консоли
кусок откусили: баланс восстановили. Правильно говорят: не было бы счастья,
да несчастье помогло.
Сел Сергей Шпуняков на свой аэродром, дотянул кое-как. Щитки на посадке не
выпускал, благо аэродром большой. Машина повреждена, и выпуск щитков мог к
неприятностям привести на пробеге. Подрулил к КП. Вид у самолета был, как у
трепаной в драке собаки. Як сразу же обступили все, кто был на аэродроме. Летчик
в кабине бледный, весь в крови - осколками ранило. Из кабины Сергея вытащили
и в “санитарку”. Машина помчалась в госпиталь. В этот момент на аэродром приземлился
У-2. Прилетел генерал-майор, командующий 4-ой воздушной армией Вершинин. Смотрит,
у растерзанного Яка толпа. В чем дело? Ему докладывают: сержант Шпуняков из
боя вернулся. Где он? В госпиталь увезли, товарищ командующий. Вершинин тут
же адъютанту: пиши приказ, к награде представить за спасение самолета!
Так Сергей Павлович Шпуняков получил свой первый боевой орден. Красную Звезду.
В боях на юге он стал первым орденоносцем 402-го иап. Потом были еще бои, были
еще награды, Звезда Героя и американский Крест за летные заслуги, которым были
награждены всего 25 советских летчиков, но первый орден по-особому дорог. За
войну счет побед Сергея Шпунякова составил 15 сбитых лично и 7 в группе. Одной
из памятных побед, которую, правда, расписали почему-то на четверых, был ночной
воздушный бой, когда Шпуняков свалил одного за другим четыре Хе-111. Это весьма
редкий результат для летчика в одном боевом вылете даже днем, а уж ночью, и
говорить нечего - почти фантастика. Когда Шпуняков доложил о бое и сбитых немцах,
ему просто не поверили, хотя потом пришло подтверждение, но в воздухе у Сергея
свидетелей не оказалось. К ордену его за этот бой все-таки представили.
В боевой биографии летчика-истребителя Сергея Шпунякова было множество моментов,
когда он не знал: выживет ли. Но видно, в рубашке родился. Взлетал и возвращался
обратно. Взлетал, дрался и побеждал. В 402 полку было 23 Героя Советского Союза.
Теперь остался в живых только один - Сергей Павлович Шпуняков...
На фото: Герой Советского Союза С.П.Шпуняков. Фото А.Орлова
Оставшиеся в живых
Вся Россия в Казани
"Снежному десанту" исторического факультета КГУ-30 лет
Фронтовой вальс
И вспоминается тревожное начало...
Учитель
Встреча с человеком: Лесников
Мгновения "Долины"...
"Вспомним мы пехоту и родную роту" (перекличка композиций)
А Вы бывали на рыцарском турнире?
Марш Памяти 2000
"Ведь эта память - наша совесть..."
Уезжаем, оставив друзей в городах
