«Муса Джалиль: свет и тени прошлого»
Вечер памяти.

Ведущий: В тоталитарном обществе в привычку входит выискивание идолов, ложных идеалов, и все это для поднятия духа задавленного простого народа. Подлинные герои, дорогие для народа сыновья, из-за официальной свистопляски, выставлялись как идолы, наделялись гипертрофическими качествами, превращались в статуи.
Так получилось и с Джалилем. В начале его хором обвиняли в преступлении, вырывали из школьных учебников страницы с его стихами и портретом.

5 чтец: Просматривая архивы партийных органов середины 50-х годов, видный татарский историк, профессор Булат Султанбеков наткнулся на письмо-кляузу одного майора, ранее занимавшего должность начальника районного отдела КГБ, тогда еще МГБ. Майор обвинял руководителей госбезопасности ТАССР, не больше не меньше, как «в попустительстве буржуазным «националистам» и «сокрытии их вредоносных дел». Среди прочих доводов был и такой аргумент: они - де не придали должного значения материалам о Мусе Джалиле, поступившим к ним еще в 1947 году.

1 чтец: Очевидно, майор имел в виду Моабитскую тетрадь М.Джалиля, доставленную в республику по дипломатическим каналам и в том самом 47 году ее вынес из тюрьмы бельгийский патриот Андре Тиммерманс. Однако за год до этого, в марте 46-го, в Союз писателей Татарии (а оттуда прямиком в органы госбезопасности) поступила первая тетрадка Мусы Джалиля и блокнот Абдуллы Алиша (копия). Их вынес из тюрьмы бывший военнопленный Габбас Шарипов, а в Казань привез Нигмат Терегулов, поплатившийся за это жизнью (он погиб в одном из исправительных заведений ГУЛАГа).

2 чтец: Чуть ли не весь 1955 год шло тщательное разбирательство всех пунктов обвинения, выдвинутого отставным майором. Что касается пункта, связанного с Джалилем, то заместитель председателя КГБ ТАССР Кузнецов в специальном разделе дотошно анализирует историю этого вопроса. «Дело Джалиля» не закрыли, даже не усомнились в нем. Оно продолжало свое медленное, но неуклонное течение по волнам судебно-канцелярской волокиты. Кроме версии об уходе поэта на Запад, прорабатывалась и версия о том, что он изменив фамилию, может скрываться в СССР. Сам факт пребывания в плену считался преступлением, а уж в легионе, то есть во вражеской армии - тем более.

3 чтец: Становится понятным и то, почему вдову поэта Амину Джалиль чуть ли не ежедневно вызывали на Лубянку, заставляя вечера напролет простаивать в коридоре, а за квартирой Джалиля в Столешниковом переулке установили наблюдение. По словам А.Джалиль, от нее требовали регулярного отчета: кто к ним приходил, зачем, о чем говорили. 5 апреля 1947 года имена Джалиля и Алиша четвертым управлением МГБ СССР включены в документы всесоюзного розыска, как особо опасных преступников, подозреваемых по целому ряду политических статей.

Звучит фонограмма песни С.Садыковой
Дело приобретало большой масштаб - им занимались центральное ведомство, МГБ с его разветвленной агентурной сетью при участии местных чекистов.

Ведущий: Когда Муса находился в плену, ему часто снился один сон. И он поделился об этом со своим собеседником Анваром Галимом: «Знаешь ли, как вышел я из лагеря, через день жена мне снится, тревожит. Такой вот сон приснился: будто сидит она на лестинице незнакомого дома и с криком: «Преступник, преступник!», бежит от меня. А в другом сне увидел я, как жена моя приехала в Берлин и разыскала меня. Оказалось, ее послали убить, отравить мужа-предателя... Много я видел таких кошмарных снов. В каждом из них жена меня мучит, в каждом проклинает меня. По-моему, с семьей моей случилось какое-нибудь несчастье. Наверное, узнав о том, что я нахожусь в Берлине, погубили мою семью».
Видимо он это предчувствовал и сочинил стихотворение «Не верь!», обращенное к жене.

5 чтец: 7 сентября 1948 года в Казань пришло сообщение, что по данным заместителя уполномоченного МГБ по Германии, «Залилов в 1945г. ушел в западную зону Германии». Таким образом, к секретарям обкома поступала противоречивая информация - то о патриотической деятельности группы Джалиля, то прямо противоположного характера.
Этим-то и объясняются непонятные на первый взгляд колебания в оценке личности и творчества Джалиля и Алиша.
По словам Амины Джалиль, эти колебания общественного мнения непосредственно отражались и на отношении к ней. Ее то принимали, если не с распростертыми объятиями, то внимательно и вежливо как жену погибшего поэта-фронтовика, то буквально выгоняли из Союза писателей как жену изменника Родины.

1 чтец: Информация о патриотической деятельности группы Джалиля, собранная как агентурным путем, так и извлеченная из показаний лиц, побывавших в плену, доходила и до него. Под влиянием этой информации местные органы снова обращались в центр, напоминая о затянувшемся деле. Однако утешительного было мало. К именам Джалиля и его боевых товарищей прочно прилипло, казалось бы, несмываемое клеймо предателей.