Военная археология. Методика поисковых архивно-полевых исследований.

В отличие от ФРГ, где после войны был образован федеральный орган по учёту и поиску пропавших без вести немецких солдат, мы, потерявшие таковыми почти шесть миллионов своих сограждан, не имели и не имеем аналогичной структуры. Отношение к людям как к вторичной субстанции в сравнении с материальной частью (вооружением, снаряжением, боеприпасами и т.п.) системой коммунистической идеологии стойко культивировалось в сознании людей все пять послевоенных десятилетий. Под стать были и песни: "Раньше думай о Родине, а потом о себе!".

Неудивительно, что у нас сначала было подсчитано количество произведённого и потерянного вооружения за годы войны, и лишь в 1993 году опубликованы официальные заниженные цифры людских потерь действующей армии, в связи с поверхностной методикой подсчета нуждающиеся в уточнении. О точных цифрах потерь гражданского населения речи вообще пока не идёт. Государству оказались ненужными судьбы людей, спасших его, и потому оно даже не удосужилось сосчитать - сколько же их погибло и пропало без вести.

История распорядилась таким образом, что заботу о розыске пропавших людей и их родственников взяли на себя, в основном, простые люди из низов, а не военное ведомство или государство. Не нужно удивляться этому. Хотя и проводились штатные кампании типа "Никто не забыт, ничто не забыто", выуживались из забвения некоторые примечательные солдатские судьбы, ордена находили своих хозяев через много лет, и в то же время безвестные останки сотен тысяч наших соотечественников белели обочь просёлочных дорог и в степных оврагах, погребались временем в полузасыпанных окопчиках и блиндажах, не учитывались в заброшенных братских могилах в реестрах захоронений. Практически властям до них не было никакого дела. Примеров вышесказанному - несть числа!

Оборонно-массовые и военно-патриотические отделы в комитетах всех мастей, являвшиеся исполнителями упомянутых кампаний, ситуацию так и не поправили. Лишь много позже, на закате звезды коммунизма в СССР, они подключились к уже существующему добровольному неформальному поисковому движению, видя в деятельности поисковиков подпитку дряхлеющей Системе.

Начиналось же все с людей не видных. Принято считать, что толчок поисковому движению дали Николай Орлов из Новгородской области да писатель Сергей Сергеевич Смирнов, после знаменитой "Брестской крепости" написавший очерк "Комендант "Долины Смерти" о Николае Орлове. Однако, следует сделать необходимое примечание: таких незаметно делавших благородное дело людей по разным регионам бывшего СССР можно собрать довольно много. Тех, кто десятками лет вел и ведет архивные исследования, поиски на местности, не ожидая известности и славы. Их трудами и бескорыстием восстанавливались имена воинов в безвестных захоронениях, разыскивались родственники, вносились изменения в сведения архивов.

Одним из многих печальных перекрестков людских судеб, перемолотых безжалостной машиной войны, является местность у маленькой новгородской деревни Мясной Бор. "Невский пятачок" и Синявинские болота. Ржевский выступ и Вяземские леса, заполярные сопки и Мясной Бор объединяет общая для них черта - огромное количество незахороненных останков и числящихся без вести пропавшими солдат. В каждом из этих районов шли жесточайшие бои, до сих пор вызывающие неоднозначные суждения историков и современников. Не последнюю роль в различии мнений сыграла работа поисковиков.

На примере мясноборской эпопеи проследим историю зарождения поискового движения в нашем забывчивом государстве.

Скорбная тема скрестила пути-дороги известного писателя из Москвы С.Смирнова и путевого обходчика из Новгородской области Н.Орлова. Загадочность событий 1942 года у деревни Мясной Бор для одного и вопиющая обнаженная действительность для другого обусловили встречу, а за ней и появление очерка в печати. Он потряс своей трагичностью, породил в умах недоумение: "Как же так может быть?"

Николай Орлов, живший и работавший на станции Подберезье, что на железной дороге Новгород - Чудово, с самой войны знал о запретном, страшном месте у разъезда Мясной Бор. Немногочисленные жители лежащих вдоль автошоссе Ленинград - Москва деревенек стороной обходили остатки лесных массивов западнее железной дороги и шоссе. Лес отторгал немногочисленных смельчаков, кого разрывая в клочья, у кого отнимая ногу или руку. Данное солдатами еще в 1942 году название "Долина Смерти" легко перекочевало в обиход местных жителей и оправдывало себя неоднократно. Война после войны жила в этих местах долго.

Николай Иванович, часто пробиравшийся вглубь искореженного леса по двум фронтовым дорогам, постоянно рисковал собою. Что же тогда двигало этим молодым еще человеком, если любой неосторожный шаг мог принести смерть? Минами и снарядами были нашпигованы не только разбитые дороги, но и каждый метр площади вокруг них, лес, остовы машин, танков, орудий, в бесчисленном множестве заполнявшие территорию. И если бы тольхо это, - там были тысячи людей.

Шагу было не ступить на землю среди уже заплесневевших в сырости ватников и шинелей, касок и шапок-ушанок, подчас громоздившихся слоями друг на друге. Особенно много их было вблизи маячивших поодаль брустверов и ДЗОТов бывшей немецкой обороны. Жуткое зрелище.

Зияющие глазницы черепов сопровождали Орлова где бы он ни находился; захлебнувшихся в предсмертных криках рты немо взывали к прохожему о погребении; черные, светлые, седые, каштановые пряди волос выбивались из-под когда-то туго натянутых касок. Многие лежали с оружием, гранатами в руках, словно год за годом уходя в свою последнюю атаку. Огромное количество воронок, большая часть которых была заполнена останками, чёрными оспинами испещряли мёртвую землю.

Смерть собрала здесь чудовищно обильную жатву. Этих людей не хоронили, их бросили тут же, на поле боя, списав в отчётности в графы безвозвратных потерь. У каждого были родственники, близкие, кто в подавляющем большинстве случаев похоронки так и не дождался (и тому есть архивное подтверждение). В полосе площадью 12 - 14 квадратных километров насчитывалось до 34 - 35 тысяч погибших в 1942 году бойцов и командиров. Николай Иванович этого ещё не знал.

Лишь малая часть их дождалась воинских почестей при погребении во время войны, уйму остальных стала хоронить сама природа, дождями, ветром да молодой порослью покрывавшая их тонким слоем дерна.

"Почему же их бросили?" Этот вопрос жёг Орлова так же, как он обжёг потом сотни его последователей. Россказни о том, что это лежит армия предателей генерала А.А.Власова, вызывали в душе путевого обходчика недоумение. Если армия сдалась в плен, то кто же тысячами лежит здесь? Намеренно сдать в плен целую армию невозможно, даже такому известному командующему, как Власов. Не случилось ли так, что наше высокое начальство, вплоть до Самого Хозяина, желая скрыть свои военные просчёты, всех под одну гребёнку, назвало и правых, и виноватых предателями и тем самым отпустило себе грехи? А "доказательством" тому оставило незаживающую рану Долины Смерти, - попробуйте, мол, доказать обратное, кто вам подскажет ответ? Мёртвые? Их много, но они молчат, а в архивы допуск закрыт, да и часть красноречивых документов уничтожена. Круг, мол, замкнут, не пытайтесь.

Как бы там ни было, кем бы ни являлись брошенные на поле боя бойцы, но оставлять их там было не по-людски, не по-христиански. Так рассудил Николай Иванович, пропадавший теперь в Долине Смерти в свободное время; рассудил и начал хоронить солдат. У кого-то попадался смертный медальон, Орлов их собирал, прочитывал, при наличии адреса писал родственникам. Позже к этому делу подключился и брат Александр и сын Валерий.

Изучив типы мин и способы их установки, научившись распознавать ловушки, Орлов иногда снимал до 100 мин в день. Однако, два раза удача изменила Николаю Ивановичу, - мины разрывались буквально под ногами.

Шли годы, жизнь текла своим чередом. Сменялись поколения и властное начальство, расширялась автострада на Москву, подрастал молодой лес и разворачивались леспромхозовские делянки. Протянулись сверкающими нитями поперёк Долины высоковольтные ЛЭП, а сама Долина Смерти обновлялась разве что нарастанием каждую осень слоя листьев на бесчисленных останках людей да ржавлением искорёженного металла.

В конце 50-х годов специальная комиссия предприняла с по мощью войск попытку перезахоронения останков солдат из так называемых госпитальных захоронений у реки Кересть, но попытка эта была призвана скорее "закрыть" тему, чем положить начало широкомасштабным действиям государства. Госпитальные захоронения полностью перенесены не были, через тридцать лет поисковики вынесли оттуда более тысячи человек.

Еще одним официальным шагом государства здесь стало выборочное перезахоронение останков и возведение небольшого мемориала в Мясном Бору в честь павших в июне 1942 года бойцов уральской 165-й дивизии. Введение прибывших необстрелянных уральцев в мясорубку тогдашних боёв по выводу из окружения 2-й ударной армии генерал-лейтенанта А.А.Власова привело к потере 70 процентов личного состава дивизии всего за пять дней. Уцелевшие ветераны после войны назвали те события боевым крещением дивизии. И хотя, по правде сказать, язык не поворачивается согласиться с таким определением (здесь уместно более сильное слово), но факт остаётся фактом, - в Мясном Бору появился мемориал и было перезахоронено около 3000 человек. Во всяком случае, именно эта цифра значится на мраморной доске могильного холма.

Долгое время органы власти разрешали проводить захоронения лишь тех, у кого был найден и прочитан смертный медальон. Складывалась нелепая ситуация: к примеру, подняты останки 100 солдат, но медальоны имелись только у двоих - троих; захоронению подлежали только эти двое - трое человек, остальные для военкомата словно не существовали, учитывать их никто не собирался. Власть считала - власовцы же! Некоторое исключение делалось для имевших медальоны солдат, безымянные оставались вне закона.

В 1986 году органы государственной власти также приняли "участие" в судьбе погибших. На этот раз они запретили производить поисковые работы и перезахоронение останков солдат поисковиками под Мясным Бором. Ни много, ни мало! Были выставлены милицейские кордоны, нарушителям грозила ответственность от денежных штрафов до отсидки в камерах Чудовского РОВД. И всё же "нарушителей" было много. Остановить поисковые работы властной угрозой не получилось. Собранные за экспедицию останки пришлось хоронить не на войсковом кладбище у мемориала, а в лесу, обустроив временное захоронение. Позже его также перенесли в Мясной Бор.

Долина Смерти жила своей незаметной жизнью. Время от времени там разворачивали работы сапёры, лесники, энергетики. Как-то раз в 1992 году в ЦАМО автору этих строк встретился сапёр-фронтовик, разыскивавший в архиве подтверждение одному из фактов своей боевой биографии. Слово за слово и разговорились. Поведал же сапёр следующее. В 1953 году, находясь на сверхсрочной службе в Ленинградском военном округе, он в числе прочих получил приказ на разминирование двух дорог в Чудовском районе. Они шли от разъезда Мясной Бор вглубь леса на запад. При большом количестве снятых мин его поразило гораздо большее количество увиденных им сразу, в одном месте, погибших людей, оставленных без погребения. "Даже в войну столько видеть не приходилось!" Разминируя дороги, сапёры нередко отходили в сторону от них, и там их глазам представала страшная картина Долины Смерти, описанная выше. На мой вопрос: "Вы хоронили кого-либо?" - последовал ответ фронтовика: "Дак как хоронить-то, у нас был жёсткий приказ – никого и ничего лишнего не трогать, только снимать мины. Вот мы и снимали. "

Шестидесятые годы ознаменовались решением областного новгородского начальства воспользоваться запасами гигантской "свалки" металлолома между Мясным Бором и рекой Кересть, точнее тем, что осталось от аналогичной акции немцев ещё в 1942-43 годах.

Дело в том, что в июне 1942 года одна только 2-я ударная армия оставила в этом районе 1800 автомашин, 880 орудий, миномётов и зениток разного калибра, 330 тракторов, 150 вагонов и платформ, 12 битых танков, целый полк реактивной артиллерии и неисчислимое количество другого военного имущества. Кроме нее здесь сражались 52 и 59 армии Волховского фронта, которые также несли тяжёлые потери в людях и вооружении. В рапортах после выхода из окружения оставшийся в живых командный состав единодушно докладывал о полном уничтожении материальной части 2-й ударной армии перед прорывом. Очевидцы же, а также немецкие источники свидетельствуют о том, что по меньшей мере половина брошенной техники была в исправном состоянии, годном для дальнейшего использования. Поэтому немцы где своим ходом после заправки топливом, а где на буксире вывезли из леса огромное количество автомашин, орудий и минометов, тракторов и т.п. имущества, оставив лишь небольшое количество по сравнению а первоначальным. Но и этих "запасов" после войны вполне хватало на то, чтобы окупить затраты по вывозке металлолома на переплавку.

Теперь сапёры разминировали лес квадратами, особенно в местах скопления остатков техники между речками Полисть и Кересть. После очистки очередного квадрата от мин, кстати, далеко не полной, за дело брались гражданские тягачи и бульдозеры, вытаскивавшие битую технику к разъезду железной дороги. И никому дела е было до того, что их гусеницы скрежетали по усыпанной людьми почве, до трещавших под траками костей. "Даешь план по вывозке металлолома!"

Затем настала очередь лесоустроителей. Вслед за длившейся несколько лет вывозкой столь нужного государству металла пришла необходимость упорядочить лесные угодья. В войну от них остались только воспоминания. В Долине Смерти, по свидетельствам фронтовиков, лес был вырублен на постройку жердевых дорог да погублен разрывами тысяч мин и снарядов.

Теперь вдоль и поперек, повторяя довоенные, протянулись просеки. Осиновые островки стали отделять от березовых полосами хвойных пород. Сначала по намеченной траектории раздела проходил трактор с большим отвальным плугом, выворачивал пласт земли почти на полметра, а затем в отвалы идущие вслед рабочие, в-основном женщины, сажали молодые ёлочки и сосны. Параллельные полосы посадок насчитывали до 50-60 метров в ширину и по 400-500 метров в длину.

Сколько их было - сказать трудно, но одну их важную особенность поисковики подметили сразу: они располагались аккурат в местах наибольшего скопления людских останков, словно рукой и планировщика водила рука человека, скрывающего следы преступления. Не видеть всего этого люди не могли, - слишком много костей выворачивал плуг, и впоследствии поисковики многократно среди этих посадок находили лишь по половине скелета солдат, остальные половины были распаханы плугом.

Можно только посочувствовать людям, сажавшим елочки на костях, когда их взору представала война, вывернутая наружу с беспощадностью судебного прокурора.

Почти одновременно с лесоустроителями прошли державной поступью поперек Долины энергетики. Они протянули с севера на юг нитки двух мощных высоковольтных ЛЭП. Первую - вдоль железной дороги Новгород - Чудово, лишь чуть зацепив ею печальное место, а вторую - точно через мельтешившую во фронтовых и армейских сводках июня 1942 года отметку-высотку 40,5, ставшую роковой для огромного количества солдат. Это даже не высота, а просто точка, в которой геодезисты при составлении карты района определили превышение над уровнем моря.

Ничем другим от окружающей плоской залесенной равнины это место не выделялось, разве что находилось на просеке, по которой проходила одна из двух ("северная") дорог Долины. По этой дороге пробивались к своим окруженцы генерала А.А.Власова, по ней же не смог пройти он сам. Военный Совет 2-й ударной армии и большинство работников его штаба, не сумевшие преодолеть стену заградительного огня нашей (!) артиллерии (есть архивные документы, подтверждающие это).

Бульдозеры энергетиков пробуравили Долину в этом месте, не особо тяготясь моральными соображениями: лес спилили и увезли, трассу ЛЭП расчистили до плотного грунта, под будущие стойки заготовили котлованы. Затем были доставлены опоры, бетон, бухты толстенных проводов. Их плети после натяжки завершили работу до проектного финала. Каждый выполнял свое производственное задание и не хотел вдаваться в подробности, план - закон.

Немного севернее этого места, напротив деревни Мостки, ЛЭП пересекла еще одно такое же горестное место. В апреле - мае 1942 года западнее Мостков 59-я армия несколько раз пыталась подсечь немецкий "клин", нависавший с севера над двухкилометровым коридором Долины Смерти и постоянно угрожавший коммуникациям 2-й ударной армии. Несмотря на просачивание наших отдельных танков и бойцов с востока к частям на западе, рассечь и окружить немецкий "клин" не удалось. Наши в итоге не смогли преодолеть перешеек шириной всего 500 метров, а потеряли одними убитыми около 5000 человек. Немцы оказались более упорными и изощрёнными в обороне и чуть позже сумели снова расширить перешеек до 3-х километров.

Именно через такое же Богом проклятое место вновь прошла ЛЭП-600, растоптав останки и довершив наплевательство военных лет. В 80-х годах поисковиками оттуда было вынесено и перезахоронено около трёх с половиной тысяч человек. И этот счет ещё далеко не окончательный...

До 1988 года поисковая работа на территории как Новгородской области, так и бывшего СССР проводилась не связанными друг с другом группами энтузиастов, своими силами и средствами. Редкие спонсорские взносы, а чаще личные средства участников позволяли проводить экспедиции небольшого масштаба, и, как правило, без всякого официального разрешения, на свой страх и риск. Благо, не у каждого должностного лица находилось "смелости" запрещать поисковые работы.

В марте 1988 года в г. Калуге состоялся первый Всесоюзный сбор руководителей поисковых отрядов. Был создан Координационный Совет, который возглавил бывший фронтовик, журналист Ю.М.Иконников. С его посильным участием в районе Мясного Бора были проведены экспедиции "Долина" и "Снежный десант". В них уже участвовало 850 человек из 15 городов Союза. На войсковом кладбище перезахоронили 3500 человек. Впервые масштаб поисковых работ заставил обратить на себя внимание, впервые существенную целенаправленную помощь энтузиастам имуществом и снаряжением оказало Министерство Обороны.

Работы 1988 года в Новгородской области позволили определить место проведения Вахты Памяти 1989 года. Это помпезное мероприятие ранее проводилось в городах, у величественных мемориалов, силами КПСС, ВЛКСМ, профсоюзов и армии. Считалось, что тем самым сполна отдается дань всем погибшим в войне, большего трудно придумать. И вдруг осенью 1988 года в лексиконе функционеров соответствующих отделов в ЦК КПСС и ВЛКСМ появилось прежде неизвестное им название "Мясной Бор". Результат совместной работы сотен поисковиков ошеломлял своей неожиданностью и трагизмом. Всколыхнулись души даже завзятых аппаратчиков. Было решено очередную Всесоюзную Вахту Памяти 1989 года провести именно в Новгородской области, у деревни Мясной Бор, силами поисковиков, подкрепленных возможностями Министерства Обороны и организационным обеспечением работников ЦК ВЛКСМ.

Следует отметить, что поисковые работы проводились не только в Новгородской области. В поисковом обследовании нуждались 50 областей бывшего Союза, и особенно: Смоленская, Брянская, Калужская, Тверская (Калининская), Ленинградская, Мурманская, Псковская, Курская, Витебская и другие. Не меньшие, чем в Новгородской, масштабы потерь действующей армии в них поражали воображение. Повсюду начали создаваться энтузиастами сначала отряды, а затем и поисковые объединения. Люди обретали себя в профессиональном занятии этим тяжёлым делом и находили в нём то, чего им не хватало в обыденной размеренной жизни.

В апреле 1989 года 1500 человек только одних поисковиков, не считая сил армии и запасников, съехались в Мясной Бор. За 10 дней работы было поднято и перезахоронено 3400 человек, установлено 89 имён.

Вахта Памяти 1990 года проводилась в Смоленской области. Тысяча двести искателей перезахоронили 3320 бойцов, погибших в вяземских окружениях 1941-42 гг., установили за 10 дней работы 52 имени. Далее в 1991 году Вахта Памяти имела место в Тверской области. В 1992 году подобного мероприятия проводить уже было некому - ни КПСС, ни ВЛКСМ уже не существовало, а государственной машине пришедших к власти демократов подобные акции были в диковинку, а потому ненужными.

Однако поисковые работы не прекращались и не прекращаются. Окрепнувшие материально и морально поисковые объединения взяли на себя проведение экспедиций, которые по масштабам были сопоставимы с официальными Вахтами. Количество праздно приезжающих изрядно уменьшилось, но окрепли навыки и опыт профессионалов. В одном только Мясном Бору на сегодня захоронено около 30000 солдат и командиров.

Ниже приводятся заметки, результирующие приобретённый опыт и содержащие конкретные рекомендации всем интересующимся лицам.